— Воспользовавшись своим очередным отпуском, я приехал в Москву, подал заявление на подготовительное отделение юрфака, прошёл собеседование и… И вот наступил тот день, когда я без особого волнения направился во второй гуманитарный корпус проверять списки зачисленных. Точнее сказать, пошёл за своей очередной «похоронкой». «Похоронками» я называл свои отказы в поступлении на факультет. Когда поднялся на этаж, список ещё не был вывешен, а в вестибюле толпилась группа ожидающих. И вот, когда вынесли список, все роем проследовали за секретарём. Я не стал спешить. Кто-то радовался, а большинство ребят загрустили и стали уходить . Когда толпа немного рассосалась, я подошёл к списку и стал читать. Хотя список был из пяти человек, я не мог найти свою фамилию. Потом смотрю, последняя фамилия какая-то длинная, присмотрелся вроде бы моя. Смотрю и глазам своим не верю! Караханян пятый по списку, самый последний. Захотел перечитать. Перед глазами всё стало расплываться от волнения. Попросил стоящего рядом парня прочитать последнюю фамилию. Тот мне с ухмылкой говорит: «Что, брат, читать разучился?». Говорю: “Читать могу, да вот глаза не видят”. “Ну, Караханян какой-то”, – отвечает мне молодой человек. А я ему говорю: «Не какой-то, а это я, я, Караханян”. Парень мне отвечает: “Ну а я Попельнюхов, сокурсниками будем, значит”. Мы обнялись, стали поздравлять друг друга. К нам присоединился ещё третий – Маслов, и мы втроём направились на кафедру юридического факультета, чтобы приступить к занятиям, которые уже начались недели две тому назад. Основная группа уже училась. (Так как наши документы были приняты в самый последний день, и проверка рекомендаций, дополнительных заслуг заняла некоторое время.) Сказать, что я обрадовался тогда, – это ничего не сказать. За спиной выросли крылья. Мне хотелось подняться на шпиль главного здания и прокричать на всю страну: “Люди! Страна! Я поступил!”